№1 Андреев. ИНИЦИАЦИИ

АФРИКАНСКИЕ РИТУАЛЫ
 

АНДРЕЕВ, Игорь Леонидович

Доктор философских наук, главный научный сотрудник,

Институт философии РАН

Инициация является одним из самых древних, если не древнейшим, обрядом, истоки которого теряются на границе зоологического и социального миров. Обычно ее считают примитивно-жестоким тестом на переносимость сильнейших стрессов, острейшей боли и проявления максимальной выдержки в самых критических ситуациях, своего рода экзаменом на выживаемость в суровых условиях традиционного бытия. Этот ритуальный церемониал выступает мучительным и в то же время одним из самых социально значимых событий в архаическом африканском образе жизни и ментлитете.

 Сквозь кровь и слезы, чтоб предков ублажить

Известный французский этнолог-африканист Марсель Гриоль  каждый год по несколько месяцев жил среди одного из самых загадочных племен Тропической Африки – догонов Мали. В конце концов, он ощутил потребность пройти вместе с их юношами инициацию, чтобы, по словам великого африканского философа и поэта Леопольда Сенгора, «узнать их по-настоящему». Такова магнетически притягательная сила одной из самых ранних и суровых церемоний дистанцирования первобытного человечества от своей альма-матер» – зоологического мира.

Процедура инициации объединяет в себе знаковую половую идентификацию индивида путем искусственного удаления из гениталий физиологических реликтов противоположного пола и провозглашение его социальной зрелости. Она открывает путь к полноправному участию в собраниях – палабрах, мужских или женских союзах, ко всем видам традиционной деятельности, включая создание собственной семьи.

В наши дни обычай инициации распространен во многих странах африканского континента. Там он остается не просто живописно-экзотической картинкой далекого прошлого, а весьма существенной социальной, демографической и психологической проблемой. По данным различных источников, только бессмысленно-жестокой операции клитеродектомии (эксцизии) было подвергнуто от 80 (Всемирная медицинская ассоциация) – 90 (издающийся в ЮАР журнал «Ливинг») до 130 («Эмнисти Интернейшнл») миллионов наших современниц, причем примерно 20 процентов из них умерли от заражения крови, другие подверглись инфицированию СПИДом, сильным стрессам, психологическим травмам.

Всемирная медицинская Ассамблея (Будапешт, 1993) приняла специальное Положение об увечьях женских гениталий (УЖГ). В нем перечисляются различные способы эксцизии от надреза крайней плоти клитора до «обрезания фараона», или удаления клитора и малых половых губ и наиболее характерные виды нанесения вреда здоровью: кровотечение, инфицирование, заражение крови, столбняк, гангрена, сильнейший болевой шок, ужасные рубцы, гинекологические и урологические осложнения и хронические болезни. Ассамблея резко осудила участие врачей в таких процедурах, сделав упор на поддержку образовательных программ. Но профессиональная медицина не может существенно уменьшить вред, наносимый здоровью инициируемых. Поскольку в этом ритуале заложены  недоступные европейской логике эстетический момент и этический компонент (иначе возникают затруднения с созданием собственной семьи), то десятки миллионов девушек и юношей, презирая боль и опасность инфицирования СПИДом, идут на риск, минуя медицину. И вот как это выглядит.

«Обнаженные, с телами, вымазанными золой и маниокой, юноши и девушки приближаются, танцуя на ходу. Головы их выбриты, глаза блестят. Юношей поджидает старик, увешанный амулетами и с ножом в руке. Девушек поджидает старуха. Старик и старуха тщательно заточили свои ножи на плоском камне, на который предварительно поплевали. Уже их помощники набрасываются с дубинками на очередного испытуемого, идущего неверной походкой. Ведь ему говорили, что, если он не выдержит даже небольшой боли, его нельзя будет назвать мужчиной и следует, по обычаю, убить. Но страшащиеся самой мысли о смерти, все новые и новые подростки присоединяются к группе неофитов. Кровь, стекая из раны по ногам, при каждом движении пачкает других: испытуемые тесно жмутся друг к другу. Однако полагается делать вид, что тебе совсем не больно. Вот почему они пляшут и поют. Равнодушные к их мучениям, старик и старуха продолжают свое дело. Девочки ждут, танцуя на месте. Старуха приближается к ним, выхватывает одну из танцующих, грубым движением раздвигает ей ноги, сильно сжимает что-то пальцами, оттягивает и отсекает одним ударом ножа и, даже не оглянувшись, бросает назад эти кусочки горячей, кровоточащей плоти, иногда они попадают кому-то в лицо. Упав на землю, они становятся добычей собак».

Так описывает сцену коллективного обрезания и эксцизии в  знаменитом романе «Батуала», удостоенном Гонкуровской премии, Рене Маран, антильский негр, уроженец Мартиники, много лет проработавший в странах Западной Африки.

Этот жестокий обряд, совершаемый только один раз в двенадцать лун, венчает длинный ряд испытаний, которым подвергаются с незапамятных времен подростки обоего пола, живущие по традициям первобытного строя. Непосредственно перед ним юноши и девушки два-три месяца обитают обособленно. Ни с кем, кроме наставников, они не общаются, не смеют играть и смеяться, питаются только травами и кореньями, выполняют опасные поручения (пройти в одиночку безлунной ночью через кладбище или сквозь сумеречные джунгли в соседнюю деревню, вбежать в специально подожженную старую хижину и вынести оттуда какие-то предметы, оставленные там «духом» и т.д.). И все это для того, чтобы более основательно сосредоточиться на социальном значении и ответственности перехода в давно манящий мир взрослых.

Все испытания надо пройти мужественно. Не дай Бог, во время обряда дернуться, вскрикнуть от боли, застонать, даже просто ойкнуть. Кара может быть неадекватно жестокой. Есть опасность прослыть неудачником, ндуду, с которым никто не захочет дружить, вступать в брак, заводить детей, даже просто общаться, что обрекает молодого человека на роль отшельника в своих краях, лишенного поддержки и защиты «родного» возрастного класса. Даже когда старик, проводящий инициацию, чтобы усилить впечатление от нее, плюнул на кровоточащую после обрезания рану жеваным перцем пири-пири, юноша – герой романа камерунского писателя Фердинанда Ойоно «Старый негр и медаль» не издал ни звука, боясь опозорить предков. «Неужели ж я допущу, чтоб им было стыдно за своего правнука?! Ведь меня обрезали, и колдун плюнул стручковым перцем на мою рану. А я не плакал», – гордился он собой.

Словом, в 15 – 16 лет (иногда процедура откладывается до 21 года) африканским подросткам предстоит расставание с детством и юностью. Перед ними маячит дверь в мир взрослых. Однако открыть ее не так уж легко. К сожалению, не всем это удается. Апогеем длительного процесса проверки знаний и умений, мужества и терпения испытуемых является процедура инициации. Впрочем, подспудно подготовка к ней начинается еще в детской хижине. Там есть своя возрастная дифференциация, последовательное посвящение (например, пять ступеней в детских союзах малийских бамбара) в новые возрастные группы. Они сопровождаются не только своего рода экзаменом относительно умелости и сметки, но и мини-инициациями: нанесением на лицо и тело шрамов, насечек, татуировок, иных узоров, выбивание или подпиливание резцовых зубов, прокалывание или прорезание мочек ушей и т.п. Может быть, этим и ограничится со временем обряд инициации. Во всяком случае, такой подход более толерантен, нежели прямой административный запрет.

Ритуальная «смерть» как новое «рождение»

Подлинная же инициация, означающая «смерть» подростка – сына матери и «рождение» взрослого – сына отца, сопровождается не просто демонстрацией возможностей отныне полноправного члена традиционного общества, но и связанным с новым социальным статусом специальным акцентированием его половой принадлежности, обретение «знака» сексуальной идентификации. Дело в том, что объективное противоречие между полами занимает в структуре первичного социума место не менее фундаментальное, чем дифференциация возрастная. Потребность его регулирования, улаживания, гармонизации реализуется целой системой субъективных действий, включая ритуальные. Не случайно инициация осуществляется в период наступления не только физической и психологической возможности трудиться и решать общественные вопросы наравне с другими, но и полового созревания.

Надо сказать, что время инициации выбрано достаточно удачно. Помимо полового и трудового созревания, возраст посвящения во взрослые связан с приостановкой разбега эволюции правого полушария за счет начинающегося ускорения в развитии левого полушария мозга. При этом инстинктивно-имитационное, стадно стереотипное поведение в известном смысле уступает место все большему осмыслению, индивидуализации, оптимизации. Это связано с известным замедлением реакции на события, в корне отличной от импульсивного, порывистого и часто необдуманного поведения подростков. Затяжка в сроках инициации могла бы привести к отказу от нее значительной части молодых людей, обретших собственные представления о смысле жизни и индивидуальных путях его реализации.

Конечно, феномен пола сложен и многослоен. Он связан не только с внешними признаками, например, «устройством» гениталий. Пол индивида «запрограммирован» и на хромосомном, и на эмбриональном, и на гормональном, и на генитальном, и на психологическом (включая структуру мозга), и на поведенческом уровнях. Этим в значительной мере оправдано исходно раздельное в определенный период воспитание детей и подростков в традиционном социуме. Действительно, мальчики более подвижны, активны, агрессивны. Девочки, напротив, психологически более толерантны, предпочитают тихие игры типа домоводства, охотно возятся с малышами.

Но если на заре Истории жестокий обряд инициации, возможно, помогал отличить «готовых» людей от первоначально весьма схожих с ними внешне палеоантропов, то сегодня он подчас трактуется верхушкой тайных женских ассоциаций как ритуальная форма дистанцирования не только от своих мужчин, но и от чужого ненавистного им Запада.

Главное – выжить!

Согласно традиционным представлениям, весь мир – двуполый, лишь единство обоих полов составляет полноценный социальный организм, способный к продолжению рода. Наука подтвердила, что первые семь недель после зачатия зародыш остается сексуально нейтральным или бисексуальным. И только потом развиваются половые различия, причем в течение первой половины беременности «в сторону» девочки, а лишь потом в случае получения специальных гормональных команд в виде андрогенов формируется мальчик. Почему-то этот эмбриональный нимфизм носит в гинекологии название «принципа Адама». Следы исходного «раздвоения» пола несет в себе каждый индивид. Ядром процесса инициации выступает «освобождение» организма от «присутствия» в гениталиях признаков такого рода двойственности: обрезание крайней плоти как реликтового остатка неразвившейся женской вагины и удаление клитора как миниатюрного, не получившего развития зачатка мужского члена, а иногда и малых половых губ.

В условиях антисанитарии, разгула СПИДа и появления лихорадки Эбола это бессмысленное варварство, наверное, самое тяжкое из неоднозначного наследия традиционной цивилизации. Рассказы очевидцев рисуют еще более жуткую, нежели в романе «Батуала», картину «добровольной» и опасной для жизни пытки. Нередко хрупкую девушку, лежащую на земле, держат за ноги и плечи грузные пожилые женщины, а третья (иногда простой крышкой от консервной банки) совершает «операцию» сразу над несколькими десятками мучениц. В лучшем случае рану заливают баночкой йода или его местного растительного заменителя. Немудрено, что значительная часть инициируемых погибает от заражения крови, занесенных инфекций, психического или болевого шока. Специалисты оценивают долю жертв этой церемонии в одну пятую, при том, что ежегодно ей подвергается примерно два миллиона юных африканок. Другие теряют способность к деторождению, становясь отверженными в родном социуме. Третьи лишаются сексуальной эмоциональности, превращаясь в бесчувственные биологические рожальные машины, теряющие естественный интерес к индивидам противоположного пола и, следовательно, не дающие никакого повода для ревности и сами ее неспособные испытывать.

К слову, гибель во время подготовки к инициации и самой процедуры считается позорной дурной смертью. Она не сулит ничего хорошего покинувшему таким образом сородичей за чертой жизни. Мне припомнилась в данной связи непропорционально высокая подростковая смертность от травматизма (каждая шестая смерть) в странах Африки согласно статистике Всемирной Организации здравоохранения. Не является ли причиной распространение здесь обычая инициации? Кстати, Конвенция о правах ребенка, принятая единодушно Генеральной Ассамблеей ООН по инициативе Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) 20 ноября 1989 г., провозгласила неотъемлемое право ребенка на защиту от жестокого обращения, пыток, трудовой практики, наносящей ущерб здоровью. И хотя эту конвенцию безоговорочно поддержали все без исключения африканские государства, практическая реализации ее положений пока что сильно отстает от современных правовых концепций и гуманистических устремлений мирового сообщества. Мне кажется, что сегодня африканской женщине легче стать депутатом парламента или министром (их в Африке больше, по сравнению с Россией), чем избежать бессмысленно-мучительной и опасной эксцизии.

Местной интеллигенции предстоит решить головоломную задачу вылущивания из старинных обрядов и ритуалов изуверских компонентов. Их стараются психологически мягко заменить спортивно-художественными мероприятиями, позволяющими молодым людям демонстрировать свою мужественность и женственность в гуманных и полезных для здоровья формах. Кроме того, уходит в прошлое хранящее отблеск былого соперничества грубо-примитивное противопоставление полов.

Возможно, этому препятствуют в чем-то сходное отношение к женскому полу и ритуальное обрезание, присущие исламу, энергично проникающему в Африку. Во всяком случае, тенденция слияния анимистических традиций и мусульманских веяний ощущается достаточно отчетливо. Подчас обряд инициации по африканскому сценарию проводят сельские марабуты, выполняя функции старейшин. С другой стороны, угасанию традиций способствуют демографические факторы. В городах о них стали забывать, но в сельской местности царят представления, берущие начало в каменном веке. Более того, применяются особые ритуалы, призванные уберечь от скверны молодежь, уходящую в города, и очистить от нее же при возвращении (такое иногда случается) в родные пенаты. Сутолока города перемалывает племенные различия, ритуалы, оттенки мировосприятия. Колея жизни здесь иная, хотя она сохраняет традиционный привкус. В мерном шагании индивида по тысячелетиями отшлифованным ступеням возраста ритуал обретения статуса взрослого, создание семьи, рождение детей, появление внуков, переход в группу старейшин и общую с собственными внуками половозрастную половину племени. Что ждет их, когда подрастут? Какой будет их дверь в мир взрослых? Надеюсь, иной!