№1 Беляева. Вне власти культуры

БЕЛЯЕВА, Мария Алексеевна

Кандидат педагогических наук,

Уральский государственный педагогический

университет (г. Екатеринбург)

ВНЕ ВЛАСТИ КУЛЬТУРЫ. СЕКСУАЛЬНОЙ И РЕПРОДУКТИВНОЙ

Сексуальная культура относится к важнейшим понятиям, раскрывающим содержание сексуального поведения, его социокультурные регуляторы.  Под сексуальной культурой Е.А. Кащенко понимает «часть общей культуры, способ утверждения человека в социокультурном окружении посредством полового поведения, направленного на продолжение рода, удовлетворение биосоциальных потребностей, гедонистических,  нравственных, эстетических интересов, познавательных, коммуникативных, компенсаторных, созидательных запросов»¹. На наш взгляд, это – образец классического понимания сексуальной культуры как способа реализации многих человеческих потребностей, в ряду которых традиционно на первое место ставится потребность продолжения рода.

Но в реальной жизни современного человека его сексуальные и репродуктивные цели пересекаются редко. Признание отделения сексуального поведения от репродуктивного И.С. Кон расценивает как первый и самый важный сдвиг в сексуальном дискурсе ХХ века². Существует точка зрения, согласно которой именно эта особенность человека  является возможной движущей силой его эволюции. Действительно, тенденция разделения сексуального и репродуктивного поведения набирает обороты и носит необратимый характер, поэтому логично предположить, что сексуальная культура и культура репродуктивного поведения постепенно автономизируются друг от друга.

Сексуальная культура призвана регулировать сексуальное поведение, которое за счет прямого использования тела (своего или чужого) и (или) его образов преследует разные цели –  от простых вариантов физической релаксации, чувственного наслаждения, любопытства, самоутверждения, компенсации иных способов эмоционального удовлетворения до наивысшего достижения – ощущения полного психофизического и духовного слияния с другим человеком. Этому разбросу целей соответствуют разные уровни сексуальной культуры, представляющие собой своеобразные рационально-эмоциональные конструкции, скомбинированные из степени информированности, умений, отношений, стремлений конкретных мужчин и женщин.

Репродуктивная культура также представляет собой многоуровневые «личностные инсталляции», но ее назначение принципиально иное. В нашем понимании репродуктивное поведение есть система действий и отношений, направленных на регуляцию индивидом собственной фертильности для удовлетворения потребностей, связанных с наличием или отсутствием детей, в рамках имеющихся биологических, социальных и культурных условий. В репродуктивном поведении, так же, как и в сексуальном, человек использует физические возможности тела (своего и чужого), чтобы реализовать многоликие физиологические, эмоциональные, экономические и духовные потребности путем решения двух взаимоисключающих задач: не допускать начала новой жизни или, наоборот, реализовать свое стремление к рождению ребенка.

Репродуктивная культура в ее современном виде служит средством снижения биосоциальных рисков, связанных с деторождением, а также средством освобождения сексуальных отношений от страха возможных репродуктивных итогов этих отношений. Но освобождение от страха не есть освобождение от ответственности, поскольку в своей технологической части репродуктивная культура построена на сознательных самоограничениях, самоконтроле, строгой организации и дисциплине, позволяющих не выпустить до поры до времени «джина из бутылки».

Необходимые знания, умения, нормы, ценности, регулирующие возможность продолжения рода, далеки от мира сексуальных переживаний, они предназначены для того, чтобы с наименьшими потерями и с наибольшей эффективностью использовать тело в качестве средства производства другой человеческой жизни. Только в одной точке – зачатии – сфера репродукции и сексуальности сливаются воедино, в остальных репродуктивных событиях сексуальные образы и переживания присутствуют не более, чем в любой другой поведенческой сфере, и зависят от степени эротизации сознания.

Обладая высокой сексуальной культурой, индивид в отношении репродуктивной культуры может иметь фрагментарные представления, и наоборот, образцовое владение репродуктивной культурой может сочетаться с сексуальной безграмотностью. Назначение репродуктивной культуры локально привязано к репродуктивному возрасту, тогда как востребованность сексуальной культуры зависит от личных устремлений и образа жизни.

Возникает вопрос, почему, несмотря на объективные различия, удовлетворение потребности в продолжении рода автоматически связывают с сексуальным поведением и регулирующей его сексуальной культурой? На наш взгляд, потому, что тенденция разделения сексуального и репродуктивного поведения пока носит больше теоретический, чем практический характер. В реальной жизни их неразрывная природная обусловленность дает о себе знать миллионами нежелательных беременностей – 55 млн. абортов в год³. Эти цифры говорят о том, что 55 млн. человек не преследовали репродуктивных целей, но при этом не имели возможности или желания отделить сексуальное поведение от репродуктивного.

Если бы не было этой природной взаимосвязи, уровень рождаемости в нашей стране с учетом существующих низких репродуктивных установок был бы еще ниже, так как для определенной части людей рождение детей оказывается случайным результатом биологически закономерной связи сексуального и репродуктивного поведения. Чтобы эти сферы действительно автономизировались друга от друга, необходимо:

1) осознание фертильности как особого компонента человеческой телесности, несущего в себе разнообразные биологические и социальные риски;

2) признание индивидуального контроля над фертильностью общепринятой нормой;

3) наличие ценностно-нормативных регуляторов и технологических возможностей, определяющих целесообразность и осуществимость такого контроля.

В современном обществе (как в глобальном, так и российском масштабах) ни один из этих пунктов не обрел реальной силы. И это скорее хорошо, чем плохо, так как без надлежащего ценностного обоснования социокультурных норм, регулирующих степень вмешательства человека в процессы репродукции, автономизация сексуального и репродуктивного поведения приведет к катастрофическим последствиям (в том числе к вымиранию человека как вида).

Сегодня фертильность, являющаяся биологической основой репродуктивного поведения, его базовым структурным элементом, воспринимается, прежде всего, как комплекс анатомо-физиологических характеристик, обеспечивающих физическую возможность продолжения рода.

Но репродуктивная система – это особая подсистема организма, в том смысле, что ее функционирование, по сути, защищает интересы неких других индивидов, давая им шанс появиться на свет, т.е. направлена на реализацию не индивидуальных, а видовых потребностей. При этом конкретный человек может воспринимать свою фертильность либо как потенциальную способность для творческой самореализации и удовлетворения широкого круга потребностей, либо как угрозу собственному существованию, приводящую к изменениям социального статуса, образа жизни, ограничению физических и социальных возможностей. Так что обладать фертильностью, этой составной частью нашей телесности, ‒ значит обладать инструментом власти и одновременно потенциальной ловушкой невольной зависимости от другого существа, которую можно либо принимать, рожая детей, либо предупреждать.

Для предупреждения данной зависимости существует только два пути: а) не вступать в сексуальные отношения; б) сознательно блокировать фертильность, не позволяя сексуальным отношениям перейти в репродуктивную плоскость и не давая шанса возникнуть и появиться на свет новой, генетически уникальной жизни.

Признание необходимости индивидуального контроля над фертильностью для каждого половозрелого индивида сегодня не является общепринятой нормой. Проблема интервенции человека в сферу продолжения рода остается дискуссионной. Это место столкновения различных мировоззренческих позиций: светской и религиозной, феминистской и традиционалистской, патриотической и космополитической, научной и обывательской. В частности, активно заявляет о себе позиция, поддерживаемая Русской Православной Церковью и состоящая в том, что разделение сексуального и репродуктивного поведения ведет к безнравственности и падению рождаемости. Идеология сознательного контроля фертильности не имеет таких ярых проводников и потому проигрывает, проигрывает она еще и потому, что не исключает абортов как вполне легитимной меры устранения репродуктивных последствий сексуальных отношений.

Что касается иных технологических возможностей отделить сексуальные отношения от продолжения рода, то предлагаемые современной контрацепцией средства и методы имеют целый ряд ограничений, и каждый отдельно взятый метод «хромает» с точки зрения либо его эффективности, либо безопасности, либо удобства применения, либо с этической точки зрения (абортивный эффект), либо с экономической (дорогостоящий) и т.д. Уровень доступности методов контрацепции также сопряжен с ограничениями в виде информационных, экономических, национально-культурных, религиозных и иных барьеров, существующих как у нас в стране, так и в других.

С точки зрения российского законодательства, контрацепция – это разрешенный репродуктивный выбор, но не более того, так как обратная ситуация – незащищенный (от возможной беременности и заболеваний, передающихся половым путем) половой акт не считается преступлением против личности и не осуждается со стороны общественного мнения, т.е. неразделенность сексуального и репродуктивного поведения, их естественный союз остается обыденной нормой. Но на уровне научных построений, вероятно, уже некорректно приравнивать одно к другому, поэтому, на наш взгляд,  прокреационные цели следует оставлять за бортом потребностей, удовлетворение которых регулируется сексуальной культурой.

Сексуальная культура и репродуктивная культура когда-то составляли единое целое. Это «когда-то» совпадает с тем историческим временем, на протяжении которого половое влечение рассматривалось как средство и необходимое условие продолжения рода, другие потребности, удовлетворяемые за счет сексуальной активности, если не отрицались, то воспринимались как вторичные. Сегодня следует признать наличие двух самостоятельных видов поведенческой культуры, которые сосуществуют в рамках культуры повседневности. Их разделение есть закономерный итог изменения функционального назначения сексуального поведения и репродуктивного поведения, а вместе с тем и их нормативного регулирования.

Первое подчинено интересам личности, ее физическим и духовным  потребностям, тогда как второе – это предусмотренное природой самоотречение в пользу  интересов рода, доминирование коллективного «Мы» над индивидуальным «Я». Благодаря социокультурным регуляторам такое самоотречение приносит некие дивиденды и личности, но, судя по суммарному коэффициенту рождаемости, консенсуса между общественными и индивидуальными потребностями удается достичь не более чем 1,49 раза за всю жизнь в расчете на одну женщину репродуктивного возраста.

Таким образом, несмотря на обозначенные препятствия в реализации наметившейся тенденции разделения сексуального и репродуктивного поведения, это две разные сферы. Сфера репродукции связана с сексуальной активностью только в момент зачатия, а при определенных условиях (применение технологий вспомогательной репродукции) может быть совершенно от нее изолирована. Поэтому сексуальное поведение должно регулироваться сексуальной культурой, а за воспроизводство человека как биологического существа должен отвечать особый сегмент общечеловеческой культуры – культура репродуктивного поведения.     

Репродуктивную культуру можно рассматривать в качестве технологии, которая отделяет потребность продолжения рода от других потребностей, реализуемых за счет сексуальной активности. Поэтому сверхзадача ближайшего развития репродуктивной культуры – осознать, как регулировать фертильность, не убивая ее на корню и находя баланс между общественными и индивидуальными потребностями продолжения рода; тогда как сверхзадача сексуальной культуры – находить конструктивные пути удовлетворения сексуального влечения без ущерба для физического, эмоционального, духовного состояния личности и качества брачно-семейных отношений.

 ПРИМЕЧАНИЯ

1Кащенко  Е.А. Сексуальная культура // Философские науки. 2010. № 4. – С. 80.

² Кон И.С. Сексуальность и репродукция // Междисциплинарные исследования: Социология. Психология. Сексология. Антропология. – Ростов н/Д., 2006. – С. 355.

3 Юсупова А.Н. Аборты в России / под ред. В. Ю. Альбицкого. – М.: ГЭОТАР-МЕД, 2004.  – С. 22.