Прокопенко Ю.П. Любовь нечаянно нагрянет – когда?

Прокопенко Юрий Петрович — канд. мед. наук, старший научный сотрудник отделения сексопатологии и терапии сексуальных расстройств НИИ психиатрии

Шкала половой конституции мужчины [1] начинается с вектора «Возраст пробуждения либидо». Шкала половой конституции женщины [2] также содержит V вектор «Возраст пробуждения эротического либидо».

Однако при опросе пациента / пациентки сексолог использует дефиниции «любовь», «влюблённость», «влечение». Как физиологический, так и психологический варианты обозначения определенного состояния трактуются и врачом, и каждым из пациентов индивидуально. Это может повлиять на точность ответа, что, в свою очередь, может отражаться на точности диагностики и на выработке последующего воздействия.

Любовь, как гармоничное сочетание биологических и социальных факторов в процессе психо-сексуального развития, является важнейшим показателем определённой зрелости личности, как результата сочетания обеих сторон бытия. Сексуальные «взрослые» проявления ДО эротических проявлений, так же, как и бесплодная любовь ВНЕ эротических и сексуальных действий — явные перекосы в процессе психо-сексуального развития, составляющие слабые места в будущей зрелой сексуальности.

Для определения наличия / отсутствия любви [3] предложили шкалу эмоционального инвестирования, что подразумевает наличие и вовлечение в отношения определенных основных эмоциональных черт личности (кто-то). При этом для анкетной оценки этого состояния предложены определения в виде прилагательных, которые в английском языке звучат как Loving, Lovable, Romantic, Affectionate, Cuddlesome, Compassionate, и страстный, а на русский язык переводятся как любящий, милый, романтичный, ласковый, приятный, сострадательный.

Это совпадение по [4] даёт основание для трактовки событий именно как предикаторы любви, как долгосрочной сексуальной стратегии.

Исследования [5] показали корреляцию между такими свойствами, как экстраверсия и уступчивость с любовью. Кроме того, эмоциональное инвестирование коррелирует с экстраверсией и доброжелательностью – с высокой степенью валидности. Это позволяет предположить, что любовь связана с серотонинергической (связанной с приятностью) и дофаминергической (связанной с экстраверсией) цепью мозга [6].

Определенные подтипы любви иногда по-разному коррелируют с экстраверсией и уступчивостью [7].

В то же время, имеются данные о том, что могут быть подтипы любви, что отражается в вариациях эмоциональных трактовок эмоций. Например, страстная любовь тесно связана с доминированием или экстраверсией, тогда как товарищеская любовь тесно связана с заботой или уступчивостью [8].

В то же время, понятие любви явно является социальным конструктом и зависит от культуры данного общества, которое изменяется в соответствии с эволюцией как данной культуры, так и общемировой ситуации в данной области. Например, любовь 14 века сводилась к романтическому служению прекрасной даме без особых сексуальных запросов. Любовь 19 века – выбор мужчины и покорность женщины, которая начинает любить мужа, только выйдя за него замуж. Любовь 21 века – сексуализация еще на дальних, предварительных этапах чувственного сближения и возможность иметь побочные интимные связи без изменения статуса понятий «любимый» и «любящий».

[9] предложили эволюционную теорию, согласно которой ранняя социализация адаптивно направляет детей по одному из двух репродуктивных путей. Они предположили, что более низкие уровни эмоционального инвестирования, ненадежное отвержение привязанностей и краткосрочные совокупления составляют более адаптивную репродуктивную стратегию в условиях культурной экологии с высоким стрессом, проявляющимся в данном обществе или в микросоциуме.

В культурах с более низким уровнем стресса (высокий уровень здравоохранения и образования, гуманистические подходы к воспитанию и др.) дети развиваются с более выраженной эмоциональной склонностью к инвестированию и испытывают более сильную любовь, хотя, с другой стороны, не происходит эмоциональное сепарирование от родителей, отмечается некоторая задержка полового созревания и снижение плодовитости, а в ряду стратегий спаривания первое место уверенно держит долгосрочная моногамная. В то же время, каждый из этих репродуктивных путей имеет возможность приспособиться к другому варианту, если он требуется в условиях микросоциума.

Кроме того, культура данного общества или микросоциума определяет, как и кого человек может любить – порой вплоть до учёта генетической истории претендента, а также в каком виде любовь может проявляться и влиять на личность обоих любящих и их социальное положение и поведение.

Другие авторы связывают с полом возможность человека испытывать / не испытывать состояние любви в определенном пространстве и с определенным типом возможного партнёра [10].

Влечение женщины к мужчине тем больше, чем больше он умён, обаятелен, красив, доминирует над другими мужчинами [11]. Мужчины испытывают более выраженное влечение к к женщине, если она физически привлекательна, молода и выглядит фертильной. Женщины чаще думают о любви с точки зрения возможностей любви, мужчина – с точки зрения возможности секса.

С точки зрения биологических факторов, у млекопитающих тот пол, который тратит больше сил и времени на выращивание и воспитание потомства, имеет больше шансов на наличие долгосрочной стратегии спаривания, чем тот, который ограничивает своё участие в репродукции в рамках кратковременной стратегии. Это, естественно, относится к различиям в отношении к детям со стороны матери и отца [12]. При этом, пол, требующий больших вложений, становится меньше, менее агрессивен, менее рискован, раньше вырастает, позже умирает и, как правило, более разборчив в выборе партнера для спаривания – что в социальных терминах и называется любовью. Однако, эти различия стираются в обществах с высокой степенью гендерного равенства, приём, далеко не всегда в сторону улучшения социального и биологического состояния человека. Например, феминизация мужчин, как правило, осуждается в быту, хотя поддерживается на общественном уровне; а маскулинизация женщин касается только социальных процессов, что вызывает инстинктивное сопротивление со стороны мужчин и явно не удовлетворяет женщин.

В нескольких странах Европы, Америки, Африки и Азии были одновременно проведены исследования на основе анкетирования большого количества молодых людей обоего пола. Полученные результаты практически идентичны, что позволяет предполагать наличие единого механизма пробуждения сексуальности и любви. В анкете затрагивались такие показатели, как экстраверсия, доброжелательность, добросовестность, невротизм и открытость.

При этом проводилась оценка романтической привязанности, что выражалось в одном из утверждения:

— Мне легко стать эмоционально близким к другим.

— Мне комфортно зависеть от других, и другие зависят от меня.

— Я не беспокоюсь о том, чтобы быть одиноким или о том, что другие меня не примут.

Вопрос об отказе от романтической привязанности имел ответы:

— Мне комфортно без близких эмоциональных отношений.

— Для меня очень важно чувствовать себя независимым и самодостаточным, и я предпочитаю не зависеть от других и не позволять другим зависеть от меня.

Также был представлен вопрос об озабоченной романтической привязанности:

— Я хочу быть полностью эмоционально близким с другими, но я считаю, что другие не хотят приближаться так близко, как я хотел бы.

— Мне неудобно находиться без близких отношений, но иногда я беспокоюсь, что другие не ценят меня так, как я их ценю.

Последний вопрос — о пугающей романтической привязанности:

— Мне некомфортно сближаться с другими.

— Я хочу эмоционально близких отношений, но мне трудно полностью доверять другим или полагаться на них.

— Я боюсь, что мне будет больно, если я позволю себе подойти слишком близко к другим.

По результатам анкетирования оказалось, что романтические отношения больше привлекают людей, в жизни которых меньше стрессовых событий государственного (макросоциального) масштаба. Чем ниже жизненный уровень общества, тем больше и мужчин, и женщин ориентировано на кратковременные сексуальные стратегии, меньше вкладывают времени и заботы в эмоциональные связи со своими детьми, не настроены на семейные отношения, основанные на эмоциональных связях. В таких обществах выражено избегание эмоциональных связей как в семье, так и в социуме.

В то же время, сексуально-ориентированное поведение оказывалось активнее на фоне обеднения эмоциональных связей между партнёрами.

В рамках теории об этапности психо-сексуального развития можно говорить о возникновении оптимальных условий для начала романтических отношений, первоначально ориентированных на долгосрочную стратегию. Это возраст 14-16 лет, когда молодые люди на фоне полового созревания открывают для себя весь окружающий мир, новые потребности в эротико-сексуальных влечениях, но остаются эмоционально незрелыми и наивными. Первая «настоящая» влюблённость символизирует совпадение физиологических и психологических запросов человека, его проявления себя в окружающий мир.

В этом плане более ранние влюблённости девочек обосновываются именно теми факторами, которые связаны с пробуждением долгосрочной стратегии репродукции: выбор партнёра по социальным, а не физическим признакам, настрой на «любовь на всю жизнь» и др. В то же время, особенности воспитания девочек диктуют им более скромное поведение, воздержание от несвоевременного начала половой жизни, что приводит к достаточному сближению возраста первых проявлений любви у обоих полов.

Мальчики, ориентированные, в первую очередь, на проявление себя в качестве лидера и физически крепкого мужчины, осознавая или хотя бы ощущая рассогласование этого образа с идеалами сверстниц, вынуждены менять свои взгляды на привлекательный образ, либо стремятся изменить взгляды девушки. В обоих случаях эмоции любви достаточно долго остаются скрытыми, первая влюблённость очень часто переживается без физических контактов.

Однако достаточно быстро у обоих полов происходит коррекция запросов и оценки возможного партнёрства, что проявляется в открытой влюблённости, переходе этапа становления платонического влечения в сексуальное.

Таким образом, возраст первой любви является показателем определённой готовности к «взрослой» жизни, хотя в каждом отдельном случае дальнейшая стратегия сексуального поведения будет непохожа на другие. Вызывает определённую настороженность всё большая выявляемость кратковременной стратегии сексуального поведения у девушек: отсутствие настроя на создание семьи, безъэмоциональность интимных связей, начиная с самой первой и др., то есть, маскулинизация данного процесса.

Между тем, социологи различают поведение мужчин и женщин, как проявления эволюционной роли: кратковременная передача генетической информации «сильного» пола и базовая функция передачи наследственной информации через детей, вкупе с вынашиванием беременности, выкармливанием, воспитанием и любовью к ребенку. С этой точки зрения маскулинизация фемининных функций, преобладание кратковременных стратегий сексуального поведения угрожает не только сохранению классической семьи, как ячейки общества, но и резким снижением фертильным процессам, как таковым. Начальные явления этого процесса заметны в снижении населения стран Европы и США.

В России всё больше у молодых женщин и девушек происходит изменение, коррекция сексуальной стратегии. Если до конца ХХ века большинство молодых людей и, в первую очередь, девушек было настроено на долгосрочную сексуальную стратегию – и, соответственно, оценивали возможного интимного партнёра с точки зрения его надёжности, обеспеченности востребованной специальностью и других классических запросов, то в настоящее время всё большую значимость приобретает краткосрочная стратегия – выбор партнёра на небольшое время, «одноразового».

Движение чайлд-фри всё больше становится образом жизни для молодых. Перенос начала семейной жизни и, соответственно, рождения детей, на возраст «за 30-35» приводит к снижению индекса воспроизводства и росту генетических нарушений у потомков возрастных родителей.  Государственные программы омоложения деторождения, поощрения семьи и родительства слабы и нерешительны, поэтому сокращение и, одновременно, постарение населения РФ, весьма заметны.

ЛИТЕРАТУРА

1. Васильченко Г.С. В кн.: Общая сексопатология. Руководство для врачей. П\ред. Г.С. Васильченко. М., Мед. 1977. С. 224.
2. Ботнева И.Л., Хожайнова Г.П. В кн.: Частная сексопатология. Руководство для врачей. М., П/ред. Г.С. Васильченко. Мед., 1983. Том 1. С. 76-78.
3. Schmitt, D.P., & Buss, D.M. (2000). Sexual dimensions of person description: Beyond or subsumed by the Big Five? Journal of Research in Personality, 34, 141–177.)
4. Sternberg, R.J. (1988). Triangulating love. In R.J. Sternberg & M.L. Barnes (Eds.), The psychology of love (pp. 119–138). New Haven, CT: Yale University Press.
5. Hyde, J.S. (1986). Gender differences in aggression. In J.S. Hyde & M.C. Linn (Eds.), The psychology of gender: Advances through meta-analysis (pp. 51–66). Baltimore: Johns Hopkins University Press.
6. Fisher, H. (2004). Why we love: The nature and chemistry of romantic love. New York: Henry Holt and Company.
7. Wan, W.W.N., Luk, C.-L., & Lai, J.C.L. (2000). Personality correlates of loving styles among Chinese students in Hong Kong. Personality and Individual Differences, 29, 169–175.
8. Fehr, B., & Broughton, R. (2001). Gender and personality differences in conceptions of love: An interpersonal theory analysis. Personal Relationships, 8, 115–136.
9. Belsky, J., Steinberg, L., & Draper, P. (1991). Childhood experience, interpersonal development, and reproductive strategy: An evolutionary theory of socialization. Child Development, 62, 647–670.
10. Durik, A.M., Hyde, J.S., Marks, A.C., Roy, A.L., Anaya, D., & Schultz, G. (2006). Ethnicity and gender stereotypes of emotion. Sex Roles, 54, 429–445.
11. Graziano, W. G., & al. (1997). Interpersonal attraction from an evolutionary perspective: Women’s reactions to dominant and prosocial men. In J. A. Simpson & D. T. Kenrick (Eds.), Evolutionary social psychology (pp. 141–167). Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum.
12. Andersson, M. (1994). Sexual selection. Princeton, NJ: Princeton University Press.